Если певца сравнивают с соловьем, это для него лучший комплимент. Эту невзрачную серенькую птичку все знают и любят именно благодаря ее чудесной песне. Соловей считается лучшим певцом среди пернатых. Ценили его за это уже в древности.

В Древней Греции соловей считался священной птицей поэзии, как позднее лебедь. Римляне были такими любителями этих птиц, что платили за них безумные цены. Соловей стоил дороже раба и даже оруженосца. Супруга императора Клавдия Агриппина однажды должна была купить для подарка белого соловья. Он обошелся ей в 300 золотых монет. Как певца траурных песен римляне часто изображали соловья вместе с другими певчими птицами на надгробных монументах. Позже христианская церковь заимствовала эту символику глубокого траура. С соловьями сравнивали души праведников с их стремлением к небу (Gattiker, Gattiker, 1989).

Соловей относится к «божьим», «святым», чистым птицам. Его рассматривают поляки как Божье творение. Убивать соловья грех, потому, что он красиво поет людям и пользуется особой любовью Бога и Божьей Матери. Когда Христос спасался от мучителей, соловей накрыл его крыльями. За это Христос прославил соловья. Поляки считают, что соловей произошел от искусного умершего органиста. В Польше верят, что соловей прилетит в в апреле, чтобы спеть горюющей Божьей Матери.

По другой польской легенде, в начале лета соловей улетел в леса созывать птиц, которые должны петь Божьей Матери во время ее вознесения на небеса и сопровождать ее в рай (Гура, 1997).

Соловей — вестник майских дней, певец обновления, утра, певец садов. Символ свободы, «вольная пташка» веселья, удовольствия. Казак, посаженный в темницу, сравнивает себя с соловьем, на которого налетели «соколы». Соловей — важная фигура в птицеволхвовании, часто он переносит вести. Соловей любит свободу: в одной песне монах-чернец, у которого соловей улетел из клетки, просил его воротиться, и обещал соли и воды из самого чистого ключа, но соловей согласен пить воду из реки, лишь бы оставаться на воле.

Соловей — птичка-невеличка, а поет — лес дрожит. О знаменитом соловьином голосе много поговорок. «Ластiвка день починає, а соловейко кiнчає», — говорят в Украине из-за того, что он поет по ночам. В украинском фольклоре соловей часто упоминается в любовных песнях. Это вообще птица влюбленных (Панькiв, 1999). Традиция эта пошла, видимо, еще с Древней Греции. Там соловей считался оракулом в делах любовного волокитства, ему доверяли самые сокровенные тайны (Федосеенко, 1998).

В Украине верили, что соловьи начинают петь тогда, когда напьются воды из березовых листьев. В начале лета, когда наливаются зерном ранние хлеба, их рулады прекращаются. Отсюда поговорка: «Затих соловейко, бо ячмiнним колосом удавився». Пение же поздно летом считалось дурным предзнаменованием (Скуратiвський, 1998).

По частоте упоминания в русских народных песнях и былинах среди всех птиц соловей стоит на четвертом месте. В России в XIX веке, вспомним Некрасова, крестьяне даже создавали особые «соловьиные заповедники». В русской народной песне соловей являет собой звонкое песенное начало (Гусев, 1996). Его символика связана с молодостью и весельем. В «Слове о полку Игореве» говорится: «Соловьи веселыми песнями свет поведают».

В старинной русской песне поется:

Дочь от матушки поехала,
Жалобно, слезно заплакала,
Во зеленый сад заехала,
Среди саду становилася,
С соловьями думу думала,
С молодцами речь говорила:
Соловей мой, соловьюшко,
Соловей мой, птица вольная,
Птица вольная, бездомовая!
Полетай, мой соловьюшко,
На родимую сторонушку,
На родимую, на любимую,
Скажи, мой соловьюшко,
Отцу, матушке, большой поклон,
Роду племени челобитьице,
Дружку милому большой поклон.

«Песни литовского народа, — считал Н. Костомаров, — отличаются непринужденною нравственностью и деликатностью, и в этом отношении чище славянских, как детская жизнь чище юношеской» (Костомаров, 1903). О соловье у литовцев есть такая песнь: «Что ты, соловушка, резвая пташка, что не поешь? Как мне петь, пастухи разорили мое гнездышко, говорят, будто я выклевал пшеницу, растоптал траву на лугу, напугал вороных коней. А это совсем неправда! Меня молодцы оклеветали: я не выклевывал пшеницу, не вытаптывал травы на лугах, не распугивал вороных коней». Ласточка весну начинает, а соловей кончает. В Нижегородской губернии на проводы весны делали «соловушку» — чучело из соломы, и водили вокруг него хороводы. А вот это русское поверье, кажется, многим неизвестно: кто при первом соловье скинет рубаху, того блохи кусать не будут. (Пернатые обитатели мифов и легенд)

Отрывок из книги Н.Костомарова "Славянская мифология"

«Соловей» — вестник майских дней, певец обновления садов: «Соловейко щебетав, зелені сади розвивав» — символ радостей, молодости и веселия, любимец красных девушек. Не ветрам буйным воспевает он дни красные; откликнется на песню его «сердечушко ретивое»: почует, что «поет он припеваючи, к его горю применяючи» (Сахар., стр. 211, Пес. сем. № 41). Верно, «полюбилась соловьюшке громкому прилюбчивая веточка, что прильнул к ней на всю ночь ясную, не хочет с нею расстатися»; верно, «полюбилась» доброму молодцу «девица-зазнобушка, свет-Машенька, — хочет молодец с ней, душой, обвенчатися» (Сахар., стр. 150, Свад. пес. № 9). Любит дивчина, чтоб у ней в комирке было прорублено «віконечко» Щоб до неї соловейки прилітали, Хорошенько щебетали.

Видит она в его кратковременном пении подобие быстрых дней девичества, его песня отзывается для ней не бессмысленным звуком: украдкою, ранним-рано спросит она его: «Кому воля, кому нема волечки», а он ей поведает, что своя воля девушкам — нет им «горюваннячка»: порхнула, как птичка из садика вишневого, та «за стрічечку та за віночок, та за улочку, та у таночок», а «молодичкам» бедным нет «волечки». И задумается девица: «Не год соловейку співати, не вік їй у батенька жити», — придет время, когда и «соловейкіних пісень» слушать будет некогда, запоет ей иные песенки «свекор-соловейко». В последний раз красная девица накануне своего венчания прощается с громким соловьюшком: пой, говорит она ему, «во всю ноченьку месячную; уже недолго мне тебя слушати, уж недолго тебе меня тешити» (Сахар., стр. 150, Свад. пес. № 163). Но звонкий голос его имеет еще и магическое усладительное свойство усмирять волнение сердца; казак, тоскуя по родной стороне «на чужині», просит соловейка защебетать ему:

Соловейко, мала пташечка,
В тебе голос тонесенький:
«Защебечи ти мені,
Бо я в чужій стороні».

Соловей, переставший петь, изображает молодца, утратившего свою долю и радость за горестьми и бедами:

Ой рад би я щебетати,
В мене голосу нема,
Істерявся голосочок,
Істерявся мій тоненький,
По чужих садах літаючи,
Ягіду чужу клюючи,
По матері, по батькові тужучи,
По батькові тужучи,
По матері плачучи.

Соловей также служит символом свободы и носит не раз эпитет «вільна пташка». Так, молодой казак, посаженный в темницу, сравнивает себя с соловьем, на которого налетели «соколи», взяли «солов’я на свої крилечки» и понесли в чужую сторону. Молодой чернец в образе соловья, посаженного в клетку, видит подобие своего келейного одиночества (Жег. Паул., т. II, стр. 44).

Соловей, как и другие птицы, играет роль в птицеволхвовании. Дивчина, желая знать, что делает ее милый —

Соловейка та піймала,
Та принесла та додому,
Та впустила в клітку нову,
Сама сіла на кроваті:
«Соловейко маленький!
В тебе голос тоненький,
Скажи, де мій миленький?»
«Твій миленький на риночку,
П’є він вино-горілочку».

Исполняет соловей общую почти всем птицам службу человеку — переносит вести. Дочь наказывает через него поклон родителям:

Соловейко! Мала пташечко!
Полети в мою стороночку!
Понеси батькові поклоночку!
Нехай батенько не журиться,
А матуся не печалиться!(litopys.org.ua)

Гура А. Символика животных в славянской народной традиции (отрывок)

Часто к «божьим», «святым» птицам относят и соловья, например в Белоруссии, в Полесье и в Малополыне (Mosz.KLS 2/1: 557, совр. Ченстоховское воев., р-н Жарок, Севежа и Пилицы, Fisch.UD: 325). Соловей рассматривается как Божье творение в Краковском воев. (картотека ArchPEUL). Убивать соловья считается грехом (Минская губ., Мозырский у., Дорошевичи, Mosz.PW: 165), потому что он красиво поет людям и пользуется особой любовью Бога и Божьей Матери (Гродненская губ., Волковыский у., Fed.LB 1: 246). Украинская легенда повествует о том, что когда Христос спасался от своих мучителей, соловей укрыл Его у себя под крыльями. Когда преследователи спросили у соловья, не видел ли он Христа, тот ответил: «Утік, утік, утік. Догоняй, догоняй, догоняй. Скорей, скорей, скорей». Или, по другому варианту: «Утік, утік... Догоняй, догоняй, кийом, кийом, по ногах, по ногах». За это Христос прославил соловья так, что все люди любят его и слушают его пение (Черниговская губ., Остерский у., Староселье, Загл.ПСД: 144-145). Поляки Сандомирской Пущи связывают происхождение соловья с органистом: «Suowicek powstáu z dobrego uorganisty po smierci» [Соловей произошел от искусного умершего органиста] (р-н Тарнобжега и Ниско, Wierzch.ME: 209).

В южной России соловей начинает петь, когда можно уже напиться росы с березового листа. Более раннее начало его пения, когда лес еще не оделся листвой, считается предвестьем неурожая (Ерм.НСМ 3: 337). Аналогичные приметы касаются и начала кукования кукушки. На Украине начало пения соловья приурочивается к дню св. Георгия 23.IV/6.V (Марк.ОПКНМ: 6), иногда к 1 мая (Волынская обл., Ковельский р-н, Уховецк, зап. автора). В Полесье начало его пения связывается с Пасхой: «соловэй пэршый раз спивае в час ночы (вар.: в двэнаццать часов) на Вэльканоч, на всёночну» (Ровенская обл., Дубровицкий р-н, Озерск, зал. автора); «як толькі Хрыста здоймуць, то і он засвішчэ» (Мозырскийу., Дорошевичи, Mosz.PW: 165). Соловей поет на двенадцать голосов до дня св. Онуфрия, 12/25.VI (Белостоцкое воев., Дзециннэ, зал. автора), или до Вознесения, т. е. сорокового дня после Пасхи, а после этого дня лишь вполголоса (Ровенская обл., Дубровицкий р-н, Озерск, зап. автора). В Люблинском воев. Польши считают, что соловей прилетает в апреле, чтобы спеть горюющей Божьей Матери (Жулкевка, Туробин, Kolb.DW 17: 143). В некоторых областях России (по-видимому, южных) с началом пения соловья вытрясают рубашки, чтобы летом не было блох (Даль ПРН: 938, Добр.ЗНЯ: 87).

Как гласит русская пословица, «ласточка весну начинает, а соловей кончает» (Даль ПРН: 948). В некоторых районах Нижегородской обл. при проводах весны делали «соловушку» — фигурку из лопуха или чучело из соломы, одетое в платье и привязанное на шест. Вокруг «соловушки» водили хороводы, а потом бросали его в рожь (Лукояновский р-н, Новомихайловка, Починковский р-н, Мадаево, Сок.ВЛКО: 218). Обряд с «соловушкой» имеет явную аналогию с южнорусским обрядом похорон «кукушки», которую тоже иногда изготовляли из лопуха (репейника).

Время окончания пения соловья тесно переплетается в народных представлениях с временем прекращения кукования кукушки. Из календарных дат конца соловьиного пения, как и кукования кукушки, чаще всего называется Петров день (29.VI/12.VII), реже другие праздники (Спас, Пречистая, Успение, Вознесение, Троица). По поверью поляков Люблинского воев., перед Успением Богородицы (15.VIII) соловей улетает в леса созывать птиц, которые должны петь Божьей Матери во время ее вознесения на небеса и сопровождать ее в рай (Жулкевка, Туробин, Kolb.DW 17: 143). По другим польским (и отчасти белорусским) поверьям, соловей замолкает на св. Вита, 15.VI (Люблинское воев., там же: 171, р-н Ченстоховы, Страдом, Witan.LWS: 40-41; Гродненская губ., Волковыский у., Зельва, Fed.LB 1: 180-181). Отсюда польские поговорки: «Na swi^ty Wit sfowik cyt» [На святого Вита соловей смолкает], «I slowik tylko po swi^ty Wit spiewa» [Даже соловей только до святого Вита поет], «Umilkl jak slowik na swi^tego Wita» [Замолк, как соловей на святого Вита] (Kolb.P: 505-506). Другим сроком окончания пения соловья считается время колошения озимой ржи (Ярославская губ., Рыбинский у., Еремейцевская вол., Костол.: 183), жита (Полтавская губ., Константиноградский у., Семеновка, Гринч.ЭМ 1: 6, Ерм.НСМ 3: 338) или ячменя (Киевская губ., Каневский у., Гринч.ЭМ 2: 6, Ерм.НСМ 3: 338, Ровенщина, АрхИИФЭ 15-3/252: 102, Украина, Марк.ОПКНМ: 6; Белостоцкое воев., Тополяны, зап. автора). В связи с этим говорят: «Як показався колос, тоди пропав його голос» (Каневскийу., Гринч. ЭМ 2: 6), «Як ячмень высыпау — салавей удавіуся» (Могилевская обл., Быховский р-н, Прык. 1: 67), «Соловійко вдавився ячміним колоском» (Украина, Ерм.НСМ 3: 338), «Потеряв соловейко голос через яшный колос» (Киевская губ., там же) и т. п.

Тесная связь образов соловья и кукушки прослеживается и в легендах. В одной из них проклятые матерью за потерю ключей сын и дочь становятся соловьем Максимом и кукушкой Анюшкой. Кукушка зовет соловья: «Маак-сим, вяр-нись! Клю-чи знай-шлись!» (Смоленская губ. (?), Добр.ЗНЯ: 89). В легенде о муже-уже (СУС 425М) жена превращается в кукушку, а ее сын в соловья (Добр.ЗНЯ: 89, Могилевский у., Ром.БС 4: 166-167; Лег.: 64-65, 65-67).(gumer.info)