Мамонт. Источниками для реконструкции мифопоэтического образа Мамонта являются его изображения (гравированные, древнейшее из них в пещере Ла-Мадлен, Франция; живописные, скульптурные), известные во всей северной зоне Евразии, Китае и на некоторых смежных территориях, а также бытующие там же мифы, легенды, сказки, поверья, приметы и т. п.

Подавляющее большинство мифологических сюжетов, связанных с Мамонтом, относится к одному из трёх циклов: мифы о творении (эвенкийские сказания о Мамонте, сотворившем вместе со змеем землю, и шаманский миф о Мамонте, забравшемся в воду и выворачивавшем бивнями песок, землю, камни; представление о Мамонте, стоящем в космическом океане и поддерживающем мир, и др.), мифы этнологического характера, объясняющие те или иные особенности рельефа либо происхождение данной традиции; мифы о метаморфозах (Мамонт как «превращённое» животное). Согласно наиболее распространённым представлениям (у народов Сибири и Дальнего Востока), Мамонт - очень крупное («как пять-шесть лосей», по одному из определений), часто самое крупное животное, вызывающее страх или смешанное со страхом удивление и почтение. Мамонт боится солнечного света и поэтому живёт под землёй (где прокладывает себе рогами узкий путь; у ненцев распространены рассказы о подземном рёве Мамонта), иногда на дне озёр и рек. С Мамонтом связываются образование речных русел, обвалы берегов в половодье, страшный треск льда при ледоходе и даже землетрясения и пр. Считается, что Мамонт ест растения, землю и быстро бегает.

У русских и эстонских крестьян существовали поверья о том, что Мамонт - подземное животное. Эти представления близки к описанию Индрика-зверя в русской «Голубиной книге»: «Живёт зверь за Океаном-морем. А рогом проходит зверь по подземелью, аки ясное солнце по поднебесью, он проходит все горы белокаменные, прочищает все ручьи и проточины, пропущает реки, кладязи студёные. Когда зверь рогом поворотится, словно облацы по поднебесью, вся мать-земля под ним всколыбается..., все зверья земные к нему прикланятся, никому победы он не делает». Представление об Индрике (Индроке, ин[о]роге, единороге и т. п.) как рогатом животном гибридной природы (голова и хвост коня, тело рыбы), вера в существование которого засвидетельствована многочисленными «физиологами» и «азбуковниками», делают весьма вероятным предположение об отражении в образе Индрика - ин[о]рога-единорога именно представлений о Мамонте. Возможно, и сама форма имени отразила распространённое у народов Сибири название Мамонта типа ненецкого j?ar) (ja?) hora, «земли бык», откуда могли легко возникнуть формы типа *jen-r-, •jindr-, *jindor-, предельно близкие к русским обозначениям Индрика; ср. также хантыйско-казымское название Мамонта «мув-хор», хантыйское «мы-хор», «мы-кар», мансийское «ма-хар», букв. «земли олень-самец».

В некоторых традициях Мамонт двух- или трёхприроден и трактуется не столько как отдельное особое животное, сколько как возрастная трансформация других животных. Так, на Васюганье обские угры представляли его себе в виде страшного подземного животного, которое в молодые годы имело облик лося, а в старости, потеряв зубы и рога, переселилось под землю или в воду и переменило свой облик (в частности, у него выросли новые рога, но уже не ветвистые, а прямые). Нарымские селькупы сходным образом представляли один из двух различавшихся ими видов Мамонта - т. н. «сурпкозар» («зверь-Мамонт»), способный обитать и на земле, и в воде. Другой вид Мамонта нарымские селькупы называли «кволи-козар» («рыба-Мамонт»), полагая, что такой Мамонт похож на щуку; дожив до тысячи лет, он приобретал огромные размеры и спускался под воду в озеро. У селькупов распространено также поверье о Мамонте-щуке («кошар пиччи»), который живёт в «чёртовых озёрах», от старости оброс мхом, крадёт у людей рыбу из снастей и даже может съесть человека (характерно, что выдра, дух - помощник шамана иногда называется тем же словом, что и Мамонт; то же относится и к обозначению изображения выдры на шаманском нагруднике). У кетов термином q?t-tel' («М.-щука») обозначают «животное, о котором поют шаманы» (некоторые кеты называют это животное крокодилом). Образ Мамонта-щуки (или Мамонта-рыбы) и типологически близкие образы гибридных чудовищ известны и у других народов (у салымских хантов, манси и др.). Образ Мамонта-рыбы (к?р-балык) известен в алтайской традиции (некоторые исследователи приравнивают этот образ к образу кита); в одной телеутской сказке Мамонт-рыба, - «глава рыб, с обрубленной пастью», сын морского царя, покровителя шаманов (широко распространены изображения этого животного на шаманских бубнах). Вместе с тем Мамонт-рыба участвует и в сотворении мира (у алтайцев же известны и другие гибридные образы, так или иначе соотносящиеся с Мамонтом:

Мамонт-змей о девяти головах; мифическое чудовище, достающее верхней губой небо, а нижней - землю; огромная птица кар-гуш, похищающая детей, и т. п.). Казымские ханты считали Мамонта подземным видоизменением лося, медведя и щуки, совершающимся в старости (отсюда различение особых видов Мамонта в зависимости от их происхождения). Эвенки северного Прибайкалья описывали Мамонта как большую рогатую рыбу, живущую в море; иногда представляли в виде полурыбы-получеловека с головой сохатого, нередко с ногами. Эвенкийское название Мамонта (сэли, хели и т. п.) соотносится со словом «эхеле», обозначающим ящера - главного шаманского духа-помощника. Енисейские эвенки и якуты, заимствовавшие у эвенков слово для обозначения Мамонта, напротив, считали его враждебным и вредным животным, живущим в земле, на побережье Ледовитого океана, но оставляющим следы и на поверхности земли в виде троп и озёр; якуты связывают Мамонт и с водой: для них он (букв. «водяной бык») - дух-хозяин воды, водное животное, сокрушающее своими рогами лёд. У палеоазиатов северо-восточной Азии гибридные образы Мамонта встречаются гораздо реже, описания ближе к реальности. Вместе с тем у этих народов более развит мифологический фольклор, связанный с Мамонтом, эта тема более последовательно соотносится с ритуалом. В чукотской сказке люди находят бивни., торчащие из земли, окружают их, бьют в бубен и произносят заклинания, в результате чего появившийся костяк Мамонта обрастает плотью, которая идёт в пищу людям. Согласно эскимосской этиологической легенде, бивни Мамонта принадлежали огромным оленям, пришедшим с востока и истреблённым великим чародеем. Сведения маньчжуров и китайцев о Мамонте, заимствованные у северных соседей, подверглись некоторой трансформации и отчасти влиянию местных традиций. Мамонт представляется в виде исполинской мыши (или крысы), которая живёт далеко на севере, подо льдом. Таким образом, Мамонт соотносится с нижним миром, водой и, следовательно, со смертью и царством мёртвых. По мнению селькупов, рогатый Мамонт охраняет вход в «землю покойников», т. е. в нижний мир. В эвенкийском мифе о Мамонте в воде или о чудовище калир-кэлур эти зооморфные существа живут на севере или в средней части нижнего шаманского мира, на большой реке, текущей в стране мёртвых. В кетской сказке-мифе о разорителе орлиных гнёзд Мамонт - основное животное (видимо, хозяин) нижнего мира и противопоставляется хозяину верхнего мира - орлице. У алтайских народов k?p-балык («Мамонт-рыба») - основной спутник шамана.

Вместе с тем в сибирских традициях Мамонт, вероятно, соотносится также со средним и верхним мирами, а иногда и со всеми тремя мирами. Именно этим (помимо общей неопределённости представлений о внешнем виде Мамонта) было, видимо, вызвано мифопоэтическое конструирование гибридных, смешанных образов, в которых элементы Мамонта сочетались с характерными чертами других животных. В этом отношении весьма показательно, что Мамонт соединяется не только с другими зооморфными классификаторами нижнего мира (рыба, змей, ящер), но и такими символами среднего мира, как лось, олень, конь (Индрик), медведь (впрочем, у селькупов медведь был главным духом нижнего мира, и в этой функции его образ сливался с образом Мамонта), или верхнего мира, как птица (представление о Мамонте как исполинской птице отмечено среди обских угров, селькупов и эвенков). Таким политерионам, как Мамонт, иногда соответствуют развёрнутые цепочки зооморфных образов с той же символикой, что подтверждает свойственный мифопоэтическому сознанию принцип универсального моделирования (в этом контексте образ Мамонта сопоставим с другими политерионами - макарой, Индриком, «комплексными» зверями на печатях древней культуры долины Инда, грифонами и т. п.) и трансформаций, предполагающих «склеивание» зооморфных образов или их переход из одной формы в другую во времени; ср. превращение лося в старости в Мамонта. (myfhology.info)