В мифологических представлениях многих народов Евразии и Северной Америки образ волка был преимущественно связан с культом предводителя боевой дружины (или бога войны) и родоначальника племени. Общим для многих мифологий Северо-Западной и Центральной Евразии является сюжет о воспитании родоначальника племени, а иногда и его близнеца (см. Близнечные мифы) волчицей. Тотемические истоки мифов о волке-прародителе особенно отчётливы в мифологиях индейцев Северной Америки (тлинкиты, нутка). В подобных мифах предок — вождь племени выступает в образе волка или обладает способностью превращаться в волка (греч. Долон, ср. также слав. Змей Огненный Волк), что связывается с представлениями (проявляющимися и в фольклорной традиции) об оборотнях типа славянских и балканских волкодлаков (вурдалаков), литовских вилктаков и др. Герой-родоначальник, вождь племени или дружины называется иногда волком (осет. Wжrxжg родоначальник нартов) или имеющим «голову волка» (ср. прозвище грузинского царя Вахтанга I Горгослани, от перс. gurgsar, букв. «волкоглавый») или «тело (живот) волка» (герой древнеиндийского эпоса «Махабхарата» Бхима; имена с тем же значением даются членам рода волка у тлинкитов-кагвантанов).

В качестве бога войны Волк выступал, в частности, в индоевропейских мифологических традициях, что отразилось в той роли, которая отводилась волку в культе Марса в Риме и в представлении о двух Волках (Geri и Freki), сопровождавших германского бога войны Одина в качестве его «псов» (аналогичное представление отмечено также в грузинской мифологии). Соответственно и сами воины или члены племени представлялись в виде волков или именовались волками (в хеттской, иранской, греческой, германской и других индоевропейских традициях) и часто наряжались в волчьи шкуры (древние германцы, в частности готы, во время праздника, о котором сообщают византийские источники). Согласно хеттскому тексту обращения царя Хаттусилиса I (17 в. до н. э.) к войску, его воины должны быть едины, как «род» «волка» (хетт. uetna -, родственно др.-исл. vitnir «волк», укр. вiщун, «волк-оборотень»). Аналогичное представление о волчьей стае как символе единой дружины известно на Кавказе у сванов. Богам войны (в частности, Одину) приносили в жертву волков, собак, а также людей, «ставших волками» (согласно общеиндоевропейскому представлению, человек, совершивший тягостное преступление, становится волком); формула засвидетельствована по отношению к преступнику-изгою в хеттских законах, древнегерманских юридических текстах, а также у Платона (ср. др.-исл. vargr, «волк-изгой», хетт. hurkilas, «человек тягостного преступления»).

Представление о превращении человека в волка, выступающего одновременно в роли жертвы (изгоя, преследуемого) и хищника (убийцы, преследователя), объединяет многие мифы о В. и соответствующие обряды, а также т. н. комплекс «человека-волка», изученный 3. Фрейдом и его последователями и воплощённый в художественной форме Г. Хессе в романе «Степной волк». Для всех мифов о Волке характерно сближение его с мифологическим псом.

Общим для многих мифологий Северо-Западной и Центральной Евразии является сюжет о воспитании родоначальника племени, а иногда и его близнеца (см. Близнечные мифы) волчицей (ср. римскую легенду о капитолийской волчице, вскормившей Ромула и Рема, древнеиранскую легенду о волчице, вскормившей Кира, рассказ китайской хроники 7 в. о предках тюрок, истреблённых врагами, кроме одного мальчика, которого выкормила волчица, ставшая позднее его женой и родившая ему десять сыновей; аналогичное предание о волке-прародителе существовало также и у монголов).

В «Эдде» конец мира вызван чудовищным волком, сорвавшимся с цепи (ср. мифы о чудовищных псах в мифологии народов Центральной Евразии). Ритуал переодевания в волчьи шкуры или хождение с чучелом волка у многих народов Европы (в том числе у южных и западных славян) приурочивался к осенне-зимнему сезону (ср. чеш. vlcн mesнc, латыш. vilka menesis — названия декабря — букв. «волчий месяц», а также аналогичные названия в других европейских традициях).

Волк — одно из наиболее мифологизированных животных. В народной трактовке близок медведю и другим хищникам и тесно связан с собакой. Согласно легендам, черт слепил волка из глины или вытесал из дерева, но не смог его оживить. Хтонические свойства волка сближают его с гадами. Гады, вороны и галки появились на свет из стружек от выстроганного чертом волка. Волк объединяется с нечистыми животными, не употребляемыми в пищу, характерным признаком которых является слепота или слепорожденность. Определяющим в символике волка является признак «чужой». Волка воспринимали как чужого, как посланца иного, потустороннего мира (как Божьего, так и загробного и демонического). Он может осмысляться и как инородец: например, стаю волков называют «ордой», в заговорах волков называют евреями. С волками связывают различные инородные тела: «волк» — название нароста на дереве или черной сердцевины в нем; наросты и опухоли на теле лечат волчьей костью или с помощью человека, съевшего волчатины. «Волчьей» символикой может наделяться каждая из участвующих в свадьбе сторон как чужая по отношению к противоположной. С волком, ищущим себе добычи, символически соотносится и сам жених, добывающий себе невесту. Волк выступает как представитель потусторонних и демонических сил. Время разгула волков, когда они рыщут стаями, совпадает с периодом разгула нечистой силы.

Волк знается с нечистью и нередко сам причисляется к ней. Неслучайно его отгоняли крестом и даже делали оконные рамы в форме креста, чтобы отпугнуть его от жилья. Чехи иносказательно называли черта волком. В волка может обращаться дьявол и ведьма. Волк служит черту конем, и на нем часто ездит ведьма, кума черта. Южные славяне в облике волка представляли упыря — ходячего покойника, встающего по ночам из гроба. Иногда называли волком ходячего мертвеца-вампира. Считали, что покойник становится вампиром, если его мать во время беременности ела мясо животного, убитого волком. Некоторые заговоры от волка говорят о том, что он посещает обитателей загробного мира: «На том свете был?» — «Был». — «Мертвые кусаются?» — «Нет». — «И ты не кусайся». Как и умерших, волка приглашали к рождественскому столу: «Волчок, волчок, сядь с нами сегодня пообедать, а если сегодня не придешь, то не приходи никогда». Поскольку волк так близок умершим, человек при встрече с ним старался и сам притвориться мертвым, чтобы волк его не тронул, отнесся к нему как к своему. А иногда, повстречавшись с Волком, призывали умерших, обращаясь к ним по имени, звали знакомого умершего охотника или называли имена трех своих предков, как бы прося у мертвых защиты от волка. Волк — посредник между людьми и силами иного мира, поэтому в похищенной волком скотине видели жертву, предназначенную Богу. Лишать волка его добычи считали грехом. Верили, что если человек отнимет у волка чужую скотину, тот унесет у него его собственную. Рассказывают, как однажды св. Николай, хозяин волков, наставлял работника, вырвавшего барана из волчьих зубов: «Запомни, ни у кого нельзя отбирать того, что ему Господь Бог предназначил!» Отбитая у волка овца, побывав в волчьей пасти, сама покорно пойдет за ним, пока он ее не загрызет. Если хозяин пожалеет зарезать к празднику своего барана, то волк выполнит это за него: задерет этого барана. Похищение волком скотины воспринималось как жертва и сулило хозяину удачу. Болгары видели в краже волком овцы счастливый знак — верили, что овцы от этого будут хорошо ягниться и давать много молока.

Чаще всего покровителем волков и одновременно охранителем стад считают св. Георгия (Юрия, Егория). В той же роли выступают свв. Николай, Михаил, Мартин, Мина, Даниил, Савва, Лупп, Петр и Павел. Широко распространены былички о человеке, подслушавшем, как хозяин волков (св. Юрий, царь волков) назначает волкам их будущую добычу. Для защиты скота от волков соблюдают запреты на действия и работы, связанные с продуктами скотоводства (овечьей шерстью и пряжей, мясом скота, навозом), на ткацкие работы и пользование острыми предметами. Опасным считается и упоминать волка. Поэтому для волка используют другие названия: рус. «зверь», «серый», «Кузьма», «лыкус», укр. «скаменник», «малий» и др. Чтобы волк не съел пасущийся скот, кладут в печь железо в день св. Николая, втыкают нож в стол, в порог или накрывают камень горшком со словами: «Моя коровка, моя кормилица надворная, сиди под горшком от волка, а ты, волк, гложи свои бока». При первом выгоне скота с той же целью замыкают замки, посыпают печным жаром порог конюшни. Для защиты от волка используют заговоры, обращенные к лешему, к святым — покровителям волков, с тем чтобы они уняли «своих псов». Глаз, сердце, зубы, когти, шерсть волка часто служат амулетами и лечебными средствами. Волчий зуб дают грызть ребенку, у которого прорезываются зубы. Хвост волка носят при себе от болезней. Нередко оберегом служит само упоминание или имя волка. Так, о появившемся на свет теленке говорят: «Это не теленок, а волчонок». Повсеместно перебегающий дорогу или встретившийся в пути волк предвещает удачу и благополучие. Вой волков сулит голод, вой их под жильем — воину или мороз, осенью — дожди, а зимой — метель.

Связь мифологического символа волка с нижним миром, миром мёртвых характерна для мифологии индейцев-алгонкинов, согласно которой волк брат Манабозо (На-на-буша) провалился в нижний мир, утонул и после воскрешения стал хозяином царства мёртвых. Тотемические истоки мифов о волке-прародителе особенно отчётливы в типологически сходном предании рода кагвантанов у североамериканского индейского племени тлинкитов. По этой легенде, один из предков рода встретил волка, подружившегося с ним и обещавшего его осчастливить, после чего род стал считать волка своим тотемом. У индейского племени нутка существовал миф, согласно которому волки украли сына вождя.

Иногда волк изображается в качестве атрибута Св. Франциска Ассизского. Такое толкование основано на знаменитой истории о волке из Губбио. На волка, приносившего огромный вред, охотились жители Губбио, но встретивший его Св. Франциск Ассизский обратился к нему «Брат Волк» и защитил его как друга, который прежде не знал ничего лучшего.

Эмблематика Мчащийся волк и восходящее над ним солнце. С появлением Солнца я спасаюсь бегством. символ безнравственного человека боящегося освещения его темных дел. «волк, живущий воровством и грабежом» [EMSI; табл.6-8, с.130]

Свирепый волк с поднятым от злости хвостом. Я не страшусь ничего. символ наглости и закореневшего в пороке сердца, в котором нет места ни для страха, ни для позора. Ничто не в состоянии отвратить его от греха. символ порочного и самонадеянного грешника, которому уже не в силах помочь даже благодать и сила Всевышнего. [EMSI 32-15,с.239]

Волк, поджавший хвост. символ нечистой совести, обвиняющей своего обладателя в позорных делах. Вот так же волк, когда тайком задрал быка, Или украл овцу у пастуха, И чувствуя, какой он совершил разбой, Он убегает прочь, поджавши хвост. [EMSI 32-13,с.238]

Волк. Во многих местах из Священного Писания волк рассматривается, как символ Дьявола, так как по своей природе является жестоким, злобным, хитроумным и изобретательным животным. Обладая всеми отмеченными вредоносными качествами, он днем скрывается к потаенных закоулках, а ночью выслеживает свою добычу — бедных, невинных ягнят, которые лишь по чистой случайности оказались вдалеке от своего пристанища. [EMSI 32-11,с.238]

Волк, вынюхивающий добычу. Я живу за счет ночного грабежа. Символ вора. Разбойник притаился в темном месте С намерением злобным, чтобы ограбить ближнего Или напасть на вас в час отдыха, Чтоб совершить полночное убийство. [EMSI 32-7,с.237]

Волк и овцы, мирно щиплющие рядом с ним траву. Волк хитро посматривает на овец и ищет возможности кого-нибудь из них утащить. символ осторожности. Во время опасности нам следует всегда быть начеку, чтобы Дьявол, которого олицетворяет волк, не набросился на нас и не утащил, застав врасплох. [EMSI 32-8,с.237]

Волк пожирающий ягненка и позволяющий ускользнуть жеребенку, который лучше бы утолил его голод, если бы тот способен был его поймать." [EMSI; табл.1-15, с.111]

Психология Представление о превращении человека в волка, выступающего одновременно в роли жертвы (изгоя, преследуемого) и хищника (убийцы, преследователя), объединяет многие мифы о В. и соответствующие обряды, а также т. н. комплекс «человека-волка», изученный 3. Фрейдом и его последователями и воплощённый в художественной форме Г. Хессе в романе «Степной волк».

Черновые материалы Волк. Священен как для Аполлона, так и Марса и потому иногда является их атрибутом. Волки могут везти колесницу последнего. Волк почитался римлянами, поскольку РОМУЛ и Рем, дети Марса и легендарные основатели Рима, были вскормлены волчицей. Средневековье превратило волка в символ зла в широком смысле из-за его свирепости, хитрости и жадности, а также — более специально -в символ ереси. В доминиканской живописи XIV века изображаются собаки [Domini canes [лат. — псы Господни]), нападающие на волков. Иногда он является атрибутом ЧРЕВОУГОДИЯ. Хорошо известная легенда, часто иллюстрировавшаяся в живописи, рассказывает о губбийском волке, прирученном ФРАНЦИСКОМ АССИЗСКИМ. Иногда он является атрибутом этого святого. Голова волка составляет часть трехглавого-монстра, символизирующего БЛАГОРАЗУМИЕ.

Вплоть до Нового времени в Центральной Европе очень опасный хищный зверь; неудивительно, что он играет большую роль в сказках как враждебный человеку звериный образ и что кровожадные люди превращаются в волков (оборотень-человек-волк). В древней северной мифологии скованный гигантский волк Фенрир в последней битве (в конце света) разбивает свои оковы и проглатывает Солнце; затем вступает в борьбу с прародителем Одином, убивает его и при этом сам находит смерть. В античности волка считали зверем-призраком, один взгляд которого лишает дара речи. Геродот и Плиний сообщают, что принадлежащие к скифскому племени невры раз в году превращаются в волков, после чего снова принимают человеческий облик. В этом, возможно, скрываются воспоминания о волке-тотеме племени. Чингисхан тоже похвалялся своим происхождением от серо-голубого, с высоких небес спустившегося «избранного волка». У римлян явление волка перед битвой могло расцениваться в качестве символа будущей победы, так как он связывался с богом войны Марсом. Напротив, спартанцы стали опасаться поражения перед битвой при Левктрах (371 до н. э.), когда волки ворвались в их ряды. Несмотря на то что волк мог пониматься как символ утреннего солнца (Аполлон Ликейский, что значит «волчий»), потому что он видит ночью, преобладала все-таки его негативная оценка как олицетворения диких и сатанинских сил. В Древнем Китае он также воплощал алчность и жестокость; «волчий взгляд» означал недоверие и ужас перед сбивающимся в стаи хищным зверем. Лишь у степных тюркских народов волк воспринимался как родовой тотем, отсюда знамена и штандарты с волчьей головой. Иначе выглядят легенды, в которых волчицы ласкали и воспитывали детей (как, например, в северокитайском мифе).

Итак, наводящий ужас хищник при определенных обстоятельствах мог стать могучим защитником беспомощных созданий, хотя в силу его двойственности ужас перед «злым волком» преобладает. В христианском образном мире волк выступает в первую очередь в качестве символа дьявола, угрожающего стаду верующих. Лишь святым дана сила любвеобильного убеждения, чтобы превращать дикость свирепого зверя в «набожность», как это делали Франциск Ассизский, Вильгельм Веркельский (который оседлал волка), св. Эрве и Филиберт. Св. Зимперт Аугсбургский спас ребенка из пасти волка и заставил зверя вернуть его матери. Сама «адская пасть» изображается то как пасть дракона, то как пасть того же волка. В позднеантичном раннехристианском «Физиологусе» волк «есть хитрый и коварный зверь», который при встрече с человеком прикидывается парализованным, для того чтобы потом совершить нападение. "Святой Василий сказал: «Таковы хитрые и злобные люди. Встретив добрых людей, они притворяются совсем невинными, как будто они зла и в мыслях не имели, но их сердце полно ожесточения и коварства». «Волк в овечьей шкуре» — символ лжепророков-соблазнителей, цель которых — погубить простодушных. Известны языковые образные выражения, например: «Доверить волку пасти овец»; «С волками жить, по-волчьи выть» (то есть приспосабливаться к сильнейшим) и др. То, что некоторые святые, например св. Вольфганг и св. Лупус, изображаются вместе с волками, связано лишь с их именами, сходными с названием волка (нем. Wolf, лат. Lupus). В алхимии говорится о «волке металлов», который проглатывает льва (золото), чтобы его растворить. Имеется в виду процесс очистки неочищенного золота с помощью сурьмы. Сурьма — это «серый волк» алхимической лаборатории.

Ведьмы часто изображались скачущими на волках или частично превращающимися в волков, что основывается на представлении о связи волка и черта. Волк как символ низменного коварства и вероломства показан в баснях о волке, который читает наставления овцам, и о волке и журавле (журавль вытаскивает кость, застрявшую в пасти волка, но вместо платы за труд ему лишь сохраняется жизнь: «Таковы неблагодарные богачи, которые живут трудами бедных»). В психологическом учении о символах господствует точка зрения, согласно которой опасные стадные звери, подобно «степным волкам», могут вторгнуться в культурную часть души и человек, который переживает это во сне, вынужден справляться с большим потоком чуждой энергии, что требует снятия чрезмерного напряжения. Школа К. Г. Юнга в общем плане рассматривает образ волка как указание на угрозу со стороны несвязанных с сознанием сил, которые выступают столь же «рассудительными», сколь и бескомпромиссными. Но одновременно она обращает внимание на то, что в сказках это «дикое бессознательное» перехитряет благоразумный ребенок и уж конечно побеждает большой охотник. Впрочем, современные исследования поведения животных свидетельствуют о том, что волк не заслуживает своей плохой репутации и целенаправленным обхождением, с учетом его рефлексов, его можно побудить к сосуществованию с человеком, который выступает в роли вожака стаи. В положительном смысле о волке упоминает уже Бёклер (1688): «Волк имеет значение бдительности и осмотрительности, и в этом качестве имя этого животного и его образ используется в гербах; волк заполучает свою добычу с таким умом, что редко попадается охотнику».

В средневековой книге о животных («Бестиарий») он характеризуется как дьявольское животное; глаза волчиц, которые светят ночью как фонари, лишают человека чувств. Черт также лишает человека силы кричать (молиться), и глаза его при этом излучают свет, «потому что некоторые дела черта ослепляют и безрассудные люди попадаются» (Унтеркирхер). Удивительные сообщения о «волчьих детях», то есть о детях, воспитанных волчицей, и не только в Индии (см. «Маугли» Киплинга), но также известные в европейском фольклоре, возможно, навеяны римской легендой о Капитолийской волчице, которая вскормила Ромула и Рема.

Символ доблести у римлян и египтян. Выступает также в роли стража многих памятников (8). Скандинавская мифология рассказывает о чудовищном волке Фенрире, разрывавшем железные цепи и оковы и, в конце концов, запертом в недрах земли. Говорилось также, что во время сумерек богов — конца света — это чудовище вырвется из плена и пожрет солнце. Здесь волк выступает символом злого начала в рамках идейной схемы, несомненно соотносящейся с гностической космогонией. В скандинавской мифологии предполагается, что космический порядок возможен только благодаря временному заключению в оковы хаотического и деструктивного потенциала вселенной — потенциала, который (посредством процесса символической инверсии должен будет восторжествовать в конце. Миф также связан со всеми прочими представлениями о конечном уничтожении мира — посредством воды или огня. [КЕРЛОТ]

Волк, считающийся ненасытным чудовищем, — один из мистических символов древнего солярного культа. Это животное, чье имя означает «свет» в переводе с греческого, почитался в образе Аполлона, светоносного божества. Материнский символ, ассоциируемый с идеей плодородия (волчица вскормила Ромула и Рема).

Его негативный аспект отмечен египетской культурой, где он воплощал разрушительную силу солнца, и кельтской мифологией, представляющей Локи, великого разрушителя, в образе волка.

Этот грозный образ бытует в сказках и легендах, где волк олицетворяет кровожадность, вышедшую из-под контроля, и примитивную силу, присутствует в качестве лицемерного искусителя, алчного, бессовестного самца-соблазнителя Красной Шапочки. Этот архетипический образ разгулявшегося либидо близок чудовищу из легенд и воплощает прожорливость, эгоистические тенденции, асоциальные, необузданные, разрушительные тенденции «Эго».

Аналогично Змее и Медведю волк символизирует тьму, темный и бессознательный аспект личности, проявление которого может быть опасным ввиду пробуждаемых в нем энергий, способных «утопить» сознание.

Означает землю, зло, пожирающую страсть и ярость. Волки и вороны часто оказываются близкими друзья примитивных богов мертвых. У алхимиков волк вместе с собакой символизирует двойственную природу Меркурия, философскую ртуть и ноус. У ацтеков воющий волк — бог танца. В кельтской мифологии волк проглатывает Небесного Отца (солнце), после чего наступает ночь. У китайцев он символизирует прожорливость и алчность.

В христианстве волк — зло, дьявол, погубитель паствы, жестокость, хитрость и ересь, а также человек с неподвижной шеей, так как считается, что волк не способен обернуться. Волк был эмблемой святого Франциска Ассизского, приручившего волка Губбио. У египтян он является атрибутом Кхенти Аменти и Упуат. В греко-римской традиции волк посвящен Марсу (Аресу) как олицетворение ярости, а также Аполлону и Сильвану. Волчица, согласно легенде, вскормившая Ромула и Рема, часто изображается в римском искусстве. Волк символизирует также доблесть. У евреев волк олицетворяет кровожадность, жестокость, преследующий дух (Бытие, 49:17). У индийцев Ашвины спасают перепела дня от волка ночи. У скандинавов и тевтонов волк символизирует принесшего победу, поэтому на нем ездит Один (Водан). Космический волк Фенрир принес на землю зло. Волк является ездовым животным ведьм и чернокнижников, его облик принимает оборотень или вервольф.

ВОЛК Свирепость, коварство, жадность, жестокость, зло, но также храбрость, победа, забота о пропитании. В ранних скотоводческих сообществах, особенно в иудейском и христианском и обычно у народов, населявших редколесные районы Европы, волк представлен в мифах, фольклоре и волшебных сказках как хищное творение природы. Огромный, ужасный волк был одновременно символом прожорливости и сексуальности. Истории о ведьмах, превратившихся в волков, и о мужчинах, ставших оборотнями, символизируют страх перед одержимостью демонами и мужским насилием и садизмом, которому дали волю. Христианский символизм овец как прихожан Церкви сделал хищного волка символом дьявола и ереси. Изображение святого Франциска Ассизского с волком основано на истории о том, как он приручил волка. Китайская традиция связывает волка с прожорливостью и развратом. В скандинавском мифе символом хаоса был гигантский волк Фенрир, который проглатывает Солнце при конце света. Волк заглатывает Солнце и в одном из кельтских сказаний.

В других регионах символическое значение волка изменяется неузнаваемо — волк стал триумфальным символом познания через опыт и эмблемой воинов. Волк — священное животное Аполлона в Древней Греции и Одина (Водана) в скандинавской мифологии. Посвященный Марсу, он был в Древнем Риме предзнаменованием победы, если его замечали перед битвой. Волчица, выкормившая Ромула и Рема (легендарных основателей Рима), — образ горячей материнской заботы, который встречается и в индийском фольклоре. Это может объяснить многочисленные истории о волках-прародителях — легенда о Чингисхане например. Кемаля Ататюрка называли Серым Волком. Волк в Турции имеет достаточно позитивный символизм. Он был тотемным животным в Центральной Азии. В Мексике и у индейских племен Америки волк был символом танца и ассоциировался, как и собака, с духами и сопровождением душ в загробной жизни. (symbolarium.ru)

Отрывок из книги "Жизнь животных", А. Брем.

Волк (Canis lupus) похож на большую, высоконогую, худощавую собаку с хвостом, опущенным вниз, а не загнутым кверху. При более внимательном рассмотрении отличительными признаками волка оказываются следующие: худощавое туловище, брюхо подтянуто, ноги тонкие, хвост покрыт длинными волосами и висит до пяток. Морда кажется вытянутой и заостренной; широкий лоб спускается круто вниз, глаза расположены косо, уши всегда стоячие. Шерсть волка как по цвету, так и по длине волос довольно разнообразна, что зависит от климата той местности, где живет. В северных странах у волка длинная, жесткая и густая ость; она всего длиннее на животе и на бедрах, хвост очень пушистый, шея и бока покрыты густой жесткой шерстью; в южных странах шерсть у волка значительно короче, но еще более жёсткая. Цвет шерсти обыкновенно чалый или серо-желтый с примесью черных волос; на нижней части тела окрас этот светлее переходит иногда в беловато-серый. Летом цвет животного принимает рыжеватый оттенок, а зимой - желтоватый; в северных ранах преобладает белый оттенок, а в южных - черный. Лоб у волка серовато-белый, морда серовато-желтая с примесью черного, губы беловатые, щеки желтоватые, иногда с неясными черными полосками, густой подшерсток желтовато-серый. Взрослый волк достигает 1,6 м в длину, из которых 45 см приходится на хвост; высота в холке - около 85 см. Крупные экземпляры весят 40, а иногда и 50 кг *. Волчица отличается от волка несколько более изящным телосложением, более острой мордой и тонким хвостом.

Волк и поныне еще очень распространен, хотя все-таки встречается реже, чем в прежние времена. Он живет почти по всей Европе, но в самых населенных местах этой части света уже истреблён. В Германии, а также в Великобритании он совсем истреблен. На востоке Европы очень обыкновенен. В Исландии и на острогах Средиземного моря его, кажется, никогда не было, а в северней Африке он встречается. Кроме того, волк распространен по всей северо-восточной и Средней Азии, в Афганистане, в Белуджистане до Инда, даже до Синда, а может быть, до верхнего Пенджаба. В Северной Америке его можно рассматривать как разновидность нашего волка; то же можно сказать и о мексиканском волке.

Древние знали волка очень хорошо. Многие греческие и римские писатели говорят о нем не только с отвращением, которое волк всегда возбуждал в них, но также и с затаенным страхом перед воображаемыми таинственными и колдовскими свойствами этого животного. В древнегерманских сагах волк считается животным, посвященным Водану, и к нему относятся скорее c почтением, чем с отвращением; отвращение появилось уже гораздо позднее, когда христианское вероисповедание уничтожило мифологические воззрения древних германцев. Тогда Водан превратился в "дикого охотника", а его волки - в собак; затем появилось сказание о волке-оборотне - чудовище, которое может принимать облик то волка, то человека, наводя ужас на суеверных людей. Еще до сих пор на Западе у малообразованных людей сохранилось предание об этом волке-оборотне, и простые люди могут вам поведать о средствах, с помощью которых можно обезвредить это чудовище или хотя бы отогнать его прочь.

Волк живет как на значительной высоте в горах, так и в низменностях и держится преимущественно в малонаселенных и спокойных пустошах, иногда в густых лесах, иногда в болотистых местностях, где много кустарника, а на юге - в степях. Он устраивает логовище в кустарнике, чаще на краю леса, нежели в глубине его, на сухих кочках в болотах, в камыше, на кукурузных полях, а в Испании даже на хлебных полях, часто вблизи деревень. Вообще он избегает человеческих поселений гораздо меньше, чем обыкновенно думают, но очень осторожен, прячется и не показывается до тех пор, пока сильный голод не заставит его отправиться за добычей. Когда у волков нет маленьких детенышей, они редко живут постоянно на одном месте. Большей частью животные уходят довольно далеко и покидают обжитые места на несколько дней или недель, чтобы снова сюда вернуться, когда найдут добычу. Весной и летом волк живет одиноко или попарно, осенью - целой семьей, зимой же хищники эти собираются иногда в стаи, величина которых зависит от условий той местности, где они живут. Если волк и волчица образуют пару, то их союз практически никогда не распадается; весной же пары образуются обязательно; в больших стаях самцы преобладают.

Раз собравшись в большую стаю, волки держатся вместе, помогают друг другу при нападении на добычу и созывают других волков своим воем. Впрочем, волк предпринимает свои странствования как в стаях, так и в одиночку, пробирается по горным кряжам, проходит большие степи, переходит от одного леса к другому и в результате появляется иногда в местностях, где уже несколько лет кряду волков не видели. Доказано, что во время этих странствований волки пробегают за одну ночь от 40 до 70 километров. Зимой довольно часто, а при глубоком снеге почти всегда стаи волков идут гуськом, причем каждое животное, как индейцы на военной тропе, следуют друг за другом, ступая по возможности в тот же самый след (это делают и рыси), так что даже и опытному охотнику трудно бывает узнать, из какого количества волков состоит стая. Утром какая-нибудь лесная чаща служит убежищем стае хищников; на следующую ночь путешествие продолжается, иногда же волки возвращаются назад. Весной после течки стаи разъединяются, и беременная волчица отыскивает, по показаниям заслуживающих доверия охотников, вместе с волком свое прежнее логовище, где она родит и воспитывает волчат. Подвижность и сила волка приводят к усиленному обмену веществ в его организме, а, следовательно, ему требуется большее количество пищи, в результате чего этот хищник везде, где он появляется, истребляет множество доступных ему животных. Самую любимую добычу волка составляют довольно крупные домашние и дикие животные, как млекопитающие, так и птицы, но он довольствуется иногда и мелкими животными, ест даже насекомых, не пренебрегает, как говорят, и растительными веществами, например кукурузой, дынями, тыквами, огурцами, картофелем. Хотя вред, приносимый волком, довольно значителен, но все же был бы сносен, если бы волк по своей кровожадности не истреблял гораздо больше животных, чем ему требуется для насыщения **. Из-за этого он считается бичом для пастухов и охотников и вообще врагом всех оседлых людей.

Летом волк не приносит столько вреда, как зимой, так как летом в лесу кроме травоядных он находит много другой пищи ловит лисиц, ежей, мышей, разных пресмыкающихся и ест некоторые растительные вещества; в это время он нападает разве что на мелкий домашний скот, который без должного надзора пасется вблизи его места жительства. Дичи истребляет он очень много: загрызает лосей, оленей, косуль, уничтожает зайцев своего района - и, если этой дичи много, редко нападает на крупный домашний скот. Иногда волк довольно долго охотится на мелких животных и, по словам Иславина, одолевает целые сотни верст, преследуя странствующих пеструшек (Lemmus norwegicus); тогда он только ими и питается, а на обратном пути ест ящериц, ужей, лягушек и даже майских жуков. Падаль ест особенно охот, но и в тех местах, где живет вместе с рысью, подъедает за ней все объедки. Осенью и зимой становится гораздо опаснее, так как постоянно бродит вокруг пасущихся еще стад и нападает как на крупный, так и на мелкий скот, однако остерегается взрослых: лошадей, коров и свиней, когда они идут стадом, а волки еще не собрались в стаи. В начале зимы он все ближе и ближе подходит деревням и городам, а в маленьких местечках охотится за собаками, которых очень любит и которые часто составляют в некоторых местах единственную его добычу. Без сомнения, при случае хватает и других животных, без колебания проникает в хлев, если хозяин оставил двери открытыми, иногда даже вскакивает туда через открытое окно или чердак и при этом немилосердно загрызает всех овец или коз, находящихся в хлеву. Подобные смелые набеги совершает все-таки редко, но жители многих деревень в тех местах, где свирепствуют волки, ежегодно недосчитываются многих своих собак, да и охотники за волками часто теряют, таким образом, многих псов из своей своры. Когда волки бродят стаями, то нападают и на лошадей, и на коров, хотя те умеют защищаться. По словам Левиса, в России утверждают, что голодные стаи волков нападают на медведя и после продолжительного боя загрызают его. Наблюдения Кременца подтверждают, что волки иногда тревожат медведя в его зимнем логовище, преследуют раненых медведей и стараются захватить медвежат. Едва ли, однако, можно допустить, что в схватке с медведем волк всегда одерживает победу, но достоверно известно, что волк нападает на всех животных, с которыми надеется справиться. Однако везде он как можно дольше старается не вступать в схватку с человеком. Страшные рассказы, которые распространены о волке, и точно так же, как о тигре, бывают еще разукрашены фантазией досужих людей, почти все без исключения заключают в себе мало правды. Обезумевшая от голода стая волков при случае, конечно, может напасть на людей, даже взрослых и вооруженных; может случиться, что волки и загрызут, и сожрут при этом человека, но, во всяком случае, опасность от волков в тех странах, где их много, вовсе не так велика, как часто ее себе представляют. Одинокий волк редко нападает на взрослого человека, даже вооруженного одной только дубиной; подобное поведение может быть вызвано лишь особыми обстоятельствами, например, если волк бешеный или волчица опасается за своих детенышей ***.

Во время поисков добычи волк выказывает такую же хитрость, как и лисица, от которой отличается главным образом нахальством. Он приближается к избранной жертве со всей возможной осторожностью, соблюдая, так сказать, все правила охоты; незаметно подкрадывается как можно ближе к животному, ловким прыжком хватает его за горло и валит на землю. На лесных тропинках он иногда по целым часам поджидает добычу, например оленя или косулю, а в степных местностях точно так же терпеливо подкарауливает скрывшегося в норку байбака. Он идет по следу зверя с безошибочной уверенностью. Когда волки охотятся стаями, то умеют очень хорошо распределять между собой обязанности: часть стаи гонится за добычей, а другая перерезает ей путь и загрызает. "Если волки, - пишет Левис, - встретят лисицу на равнине, то они стараются ее сейчас же окружить, а некоторые пускаются в погоню. Бедная лиса тогда пропала: ее скоро хватают и еще скорее разрывают на части и пожирают". Нападая на стадо, волки очень хитро стараются отвлечь от него собак, о чем знали уже древние народы. Геснер пишет: "Когда соберется много волков, а при стаде несколько собак и пастухов, то часть волков нападает на собак, а другая - на овец".

Как вреден бывает волк, видно из нижеследующих фактов. У кочевых народов и тех, которые занимаются главным образом скотоводством, не бывает врага хуже. В России волк ежегодно уничтожает до 180 тысяч голов крупного и в три раза больше мелкого скота ****. Лазаревский утверждает, что вред, причиняемый волками домашнему скоту, определяется в 15 миллионов рублей. Кроме того, волки часто болеют бешенством, и тогда они одинаково опасны как людям, так и животным. Говорят, что бешеные волки в России всегда стараются укусить встречающихся людей в лицо.

Неудивительно, что столь опасные звери, особенно там, где они встречаются во множестве, наводят ужас не только на людей, но и на животных. Лошади становятся очень беспокойными, когда чуют волка, все прочие домашние животные, за исключением собак, обращаются в бегство, как только издали услышат приближение их главного врага. Для хороших же собак нет большего удовольствия, чем охота на волков, так как замечено, что собаки любят больше всего самую опасную охоту. Непонятна и вместе с тем удивительна эта ненависть между двумя столь близкородственными животными, такими, как волк и собака *****. Хорошая собака, когда следит за волком, забывает в своем охотничьем задоре все остальное и успокаивается только тогда, когда вцепится в своего врага. Во время схватки она не обращает внимания на раны и не смущается смертью своих товарищей. Уже при смерти она все еще старается впиться в волка зубами. Не все собаки, однако, одинаково хорошо охотятся на волков; некоторые из них, почуяв волка, прячутся. При этом величина собак не имеет такого значения, как порода, наследственность и приобретенный навык. Очень часто маленькие псы оказываются более ожесточенными врагами этого хищника, чем большие, но недостаточно смелые собаки.

И другие домашние животные умеют защищаться от волков. "В южнорусских степях, - говорит, Коль, - волки бродят около пасущихся там стад и табунов. К лошадям приближаются: очень осторожно, стараются схватить жеребят, которые отдалились от других лошадей, иногда решаются напасть на одинокого коня, схватывают его за шею и таким образом валят. Когда прочие лошади увидят волка, они смело на него наступают, бьют передними копытами, если он тотчас не убежит, а жеребцы хватают его даже зубами. При этом часто волк бывает сразу убит, но случается, что он снова вскакивает, впивается зубами в горло нападающего коня и валит его на землю. Даже стая волков не в состоянии принудить к бегству табун лошадей, напротив того, они сами должны опасаться быть окруженными и избитыми, если не спасутся бегством". В подобном незавидном положении оказывается наш серый приятель, если он вздумает полакомиться свининой в лесах Испании и Хорватии. Отдельную свинью он одолеть, конечно, может, но большое стадо этих животных, по сообщенным мне достоверным сведениям, совершенно не боится волков, которые даже боязливо его избегают. Храбрые кабаны смело защищают все стадо от волков и так основательно обрабатывая" их своими клыками, что те забывают о своих намерениях и думают лишь о спасении шкуры. Если волк вовремя не убежит, те сердитые кабаны безжалостно его убивают и съедают его мясо с таким же удовольствием, с каким бы он сам попользовался добычей. Этим объясняется, что в тех лесах, где пасутся свиньи, почти никогда не бывает волков, и поэтому так же понятно, что если охотник со своими собаками оказывается по соседству стада свиней, то его псы подвергаются такой же опасности, как и волки. Свиньи видят в чужих, незнакомых им собаках только близкого родственника ненавистного волка и потому яростно на них бросаются и даже в этом случае не щадят охотника, который шит на помощь своим верным товарищам по охоте. Даже одинокие свиньи храбро защищаются, и волк одолевает их с большим трудом. Одни лишь овцы безропотно покоряются неизбежному року. "Если волк заметит, - пишет Коль, - что пастухи и собаки несколько отошли от стада, то он бросается на первую попавшуюся овцу и загрызает ее. Прочие же овцы убегают на 200-300 шагов, собираются там в кучу и своими глупыми глазами смотрят на волка, пока он еще раз к ним не приблизится и не схватит еще овцу. Тогда они опять убегают на несколько сот шагов и снова его поджидают". К стаду крупного рогатого скота волк обычно не отваживается подойти, так как оно дружно отражает нападение и старается забодать хищника рогами. Он пытается только загрызть отставших коров или телят и хватает их за горло так же, как лошадей; более слабые домашние животные обыкновенно делаются жертвами волка, если вовремя не найдут безопасного убежища, так как этот хищник настойчиво преследует их, куда бы они ни бежали, причем не боится даже воды.

Волку свойственны многие качества собаки: он точно так же силен и настойчив, внешние чувства у него точно так же хорошо развиты, кроме того, он весьма умен. В сказках и баснях волк изображается дураковатым существом, которое постоянно дает себя перехитрить и обмануть лисице, но этот образ вовсе не соответствует действительности, так как в хитрости, лукавстве, умении притворяться и осторожности волк нисколько не уступает лисице и, скорее, во многом ее превосходит. В большинстве случаев он умеет прекрасно приноравливаться к обстоятельствам, свои поступки обдумывает и легко находит выход из затруднительного положения. Он старается обмануть свору собак, обнаруживая при этом большую осторожность и хитрость, и не теряет присутствия духа, даже когда за ним гонятся. Его зрение, слух и обоняние одинаково хорошо развиты. Утверждают, что он не только хорошо чует следы, но даже чувствует запах на большом расстоянии. Он очень хорошо различает следы разных животных, на которые случайно нападает во время своих странствований, и с большой уверенностью идет по тому следу, который избрал, не обращая внимания на остальные. Выслеживая добычу, он обычно проявляет большую осторожность, чтобы не попасть в какую-нибудь ловушку и не поплатиться жизнью ******. Он никогда не выходит из засады, пока не удостоверится в том, что ему ничто не угрожает. Он приближается к своей жертве бесшумно и относится недоверчиво ко всякой веревке, к каждому отверстию и вообще ко всем незнакомым предметам, предполагая в них западни или ловушки; поэтому он по возможности старается не входить во двор через открытые двери или ворота, если может пробраться туда каким-нибудь иным способом. Замечено, что он только в крайнем случае схватывает привязанных животных, боясь, что они выставлены как приманка в какую-нибудь ловушку.

Старый писатель Геснер передает следующими словами рассказ своего современника Геблера: "Отец Геблера питал особое пристрастие к охоте и приготовил несколько ям для того, чтобы ловить туда разную дичь. В одну из этих ям однажды ночью попалось три живых существа: одним из них была старуха, которая вечером пробиралась из огорода, где крала капусту, репу и лук; кроме того, в той же яме оказались волк и лисица. Все трое сидели всю ночь очень смирно - очевидно, от страха; даже у волка, самого сильного из них, был вид кроткого ягненка, и он никому не причинил вреда; старуха же, как самое разумное существо, от страха сделалась совсем бессильной и бледной и была скорее похожа на мертвую, чем на живую. Когда рано утром отец по своему обыкновению пошел осматривать ямы и увидел эту странную картину, он очень испугался и заговорил со старухой, которая как будто ожила от человеческого голоса и немного пришла в себя. Как храбрый человек, отец вскочил в яму, заколол волка кинжалом, убил лисицу, на своих плечах по доставленной лестнице вытащил полумертвую старуху и отнес ее домой, очень удивляясь, что столь свирепое и прожорливое животное, как волк, не тронуло ночью ни старухи, ни лисицы". Совершенно иначе ведет себя волк, когда его мучает сильный голод; тогда он забывает всякую осторожность и становится не только смелым, но и нахальным. Для голодного волка больше не существует опасности; он ничего не боится и его ничем нельзя испугать.

У старых волчиц течка начинается в конце декабря и продолжается до середины января; у более молодых она начинается позже, в конце января, и продолжается до половины февраля. Возбужденные страстью самцы в это время грызутся между собой из-за любви самки. После 63-64 дней беременности, так же примерно, как у крупных пород собак, волчица мечет в уединенном месте леса от трех до девяти волчат, большей частью четыре-шесть. Волчица выбирает для своих щенят сухое лесистое место на болоте, куда люди и скот почти не имеют доступа; на юге Европы волчицы устраивают свое логово в специально выкопанных ямах, под корнями деревьев или в расширенных норах лисиц и барсуков. Волчата остаются слепыми необыкновенно долго, 21 день, растут сначала медленно, впоследствии очень быстро, ведут себя как молодые собаки, весело играют и дерутся между собой, как щенята, и их вой и лай слышны издалека. Волчица обращается с ними очень нежно, как хорошая сука, лижет и чистит их, очень долго кормит молоком, затем приносит им обильную пищу, соответствующую степени их развития, и старательно скрывает от посторонних глаз. Если семейству грозит какая-нибудь опасность, то волчица переносит в пасти поочередно своих детенышей в другое, более укромное место. Молодые волки растут до третьего года и тогда делаются способными к размножению. Вероятно, волки могут прожить 12-15 лет; многие из них умирают от голода, другие погибают от множества болезней, которым они подвержены точно так же, как и собаки.

"Вблизи своего гнезда, - пишет мне Каде, - волк никогда не охотится, именно поэтому молодые косули и волчата часто играют вместе на одной прогалине. Во время охоты за волками я часто сам убивал - и видел, как другие убивали, - на одних и тех же тропинках и молодых волков, и молодых косуль. Невозможно, чтобы эти последние, красивые животные, не знали о присутствии волков уже в конце июля". То, что волчица перетаскивает своих волчат в другое место, наблюдалось неоднократно, но многие утверждают, что и волк ей в этом помогает. Говорят, что волк иногда пожирает своих детенышей, но это, кажется, происходит только в исключительных случаях.

Не говоря о том, что волчице совершенно невозможно скрыть только что родившееся потомство от чуткого носа своего супруга и, следовательно, спасти детенышей от его зубов, я считаю своим долгом поставить вопрос: почему волки никогда не пожирают трупы убитых на охоте волков, с которых сняты шкуры? ******* Еще молодым человеком слыхал я ужасно жалобный вой старых волков, нашедших трупы своих детенышей, убитых охотниками. Вой этот возбудил во мне такую жалость, что я проклинал жестокость охотников и никогда не подражал им. Сообщение это опровергается другими наблюдениями: молодые волки, мать которых убита, пропадают часто бесследно, и, по всей вероятности, могилами их становятся желудки старых волков. Если волчат не тревожат в их гнезде, то это следует приписать скорее бдительности матери, чем любви отца. Каде полагает, что отец участвует в добывании пищи для детенышей, но не подтверждает своего мнения никакими убедительными доказательствами, так что вопрос об этом следует считать еще не решенным. Только впоследствии, когда молодые волки подрастут, мать приводит их к старым волкам, и те принимают малышей в свое общество, отвечают всегда воем на их визг, обучают, предупреждают об опасности и жалобно воют, если волчата погибают.

Захваченные молодыми и хорошо воспитанные, волки становятся совсем ручными и выказывают большую привязанность к своему хозяину. Кювье рассказывает про одного волка, который был воспитан как собака и подарен новому хозяину уже взрослым зверем. Несколько недель кряду волк был безутешен, почти ничего не ел и относился совершенно равнодушно к своим сторожам. Наконец он почувствовал привязанность к тем из них, которые входили в его клетку и с ним занимались; по-видимому, волк забыл своего старого хозяина. Однако, когда хозяин вернулся в Париж после восемнадцатимесячного отсутствия, волк узнал его голос среди голосов многих других людей и, выпущенный на свободу, неистово выказывал свою радость. Затем его снова разлучили с хозяином, и, как и в первый раз, волк был очень печален. Три года спустя хозяин вновь вернулся в Париж. Это было вечером, и волк сидел в клетке, откуда не мог видеть, что происходит в соседнем помещении, но как только услыхал голос своего хозяина, начал жалобно выть. Когда его выпустили из клетки, он бросился к своему другу, положил передние лапы на его плечи, начал лизать ему лицо и пытался кусать сторожей, которые хотели снова запереть его в клетку. Когда воспитатель удалился, волк захворал и отказывался от пищи. Выздоровление продолжалось очень медленно, и после этого чужому было всегда опасно к нему приближаться.

Мои собственные наблюдения над волками, которых я сам воспитывал или о которых слыхал, подтверждают вышеприведенные рассказы. Один из волков Бреславского зоологического сада был таким же ручным, как собака; самым любезным образом он здоровался с директором этого учреждения Шлегелем, лизал ему руку, которую тот безбоязненно просовывал в клетку, и относился дружелюбно ко всем знакомым. Другой волк, который жил в этой же клетке, относился к Шлегелю очень странно: по его приказанию он высовывал хвост наружу, но ворчал и сердился, когда хвост трогали; при этом он лязгал зубами, но звук этот не походил на пистолетный выстрел, как желает убедить своих доверчивых читателей немецкий писатель Мариус. Гнев этого волка был притворный: он яростно бросался на товарища, когда того ласкал Шлегель, и демонстративно высовывал свой хвост из клетки, чтобы быть замеченным, из чего видно, что он скорее готов был перенести дерганье хвоста, чем остаться незамеченным. Можно с уверенностью сказать, что волк способен к воспитанию и легко становится ручным, если за ним ухаживают люди без предубеждений. Тот, кто умеет с ним обращаться, может из него сделать животное, очень близкое к домашней собаке. Но при этом необходимо иметь в виду, что к дикому животному в период воспитания следует относиться иначе, чем к домашнему, которое с незапамятных времен находится в зависимости от человека.

"Хотя волк, - пишет Геснер, - и приносит некоторую пользу, когда его убивают или ловят, но вред от живого волка для людей и скота гораздо больше этой пользы, и поэтому когда найдут его след, то все мужчины преследуют его до тех пор, пока не поймают или не убьют каким-нибудь способом - капканом, ловушками, ядом, огнестрельным оружием и т. п.". То, что Геснер коротко и просто сказал более трехсот лет назад, остается верным и до сих пор.

"С волками и медведями никто не должен заключать мира" - так гласит древний закон Карла Великого, переведенный на немецкий язык в сборнике, называемом "Sachsenspiegel". Там же говорится: "Кто держит у себя злую собаку или ручного волка, оленя или медведя, тот должен платить за вред, причиняемый этими животными".

Для истребления волков годны все средства: порох и свинец, точно так же как и коварно отравленная приманка, силки и ловушки. Большинство волков умирают от стрихнина. Когда зимой пищи волкам не хватает, им приготовляют отравленную манку *******.

В густонаселенных странах для охоты на волков собирается, обычно, очень много народу. Целые волости иногда поднимаются, когда найдут след волка. Швейцарская хроника повествует: "Как только заметят волка, все должны подняться, и целая область должна участвовать в охоте на него до тех пор, пока его убьют или не прогонят". Каждый человек, способный носить оружие, был обязан принимать участие в этой охоте, и большинство исполняли эту обязанность с большой готовностью. В больших лесах Польши, Познани, восточной Пруссии и Литвы прорублены ради охоты на волка широкие просеки и весь лес разделен таким образом на четырехугольники. На трех сторонах кого четырехугольника, где предполагают присутствие волка, становятся охотники с ружьями, а на четвертую сторону посылаются загонщики. Волк появляется обыкновенно довольно быстро, тотчас после первого шума, и, не торопясь, бежит к охотникам, где его встречают выстрелами. На такой охоте только личные стрелки стреляют пулями, большинство же заряжают свои двустволки очень крупной дробью или картечью. Мне случалось раз в Кроации присутствовать на охоте за волками, и я должен сказать, что зрелище было великолепное, но результат довольно плохой. Созвав жителей многих деревень, собрали их около леса, где должна была проходить охота. Загонщиков набралось несколько сот, и они под предводительством лесничих того помещика, который устраивал охоту, были расставлены вокруг леса огромной цепью, составлявшей около двух верст в длину. Против них на дороге была установлена цепь стрелков. Три выстрела послужили загонщикам сигналом для начала охоты, сразу поднялся шум. Загонщики подвигались к нам с криками, они свистели в дудки и били в барабаны, что придавало охоте особую оригинальность - казалось, целый полк идет на штурм. Вскоре я услышал шаги приближающегося ко мне животного, но то оказалась лисица, а не волк. Лишь один волк был убит, трое других прорвались сквозь цепь загонщиков, а четвертый только ранен. Убитому волку связали лапы ивовыми прутьями, повесили на большую жердь и торжественно понесли в деревню.

Совершенно иначе охотятся жители русских степей. Они редко употребляют огнестрельное оружие. Там верхом гонятся за волком до тех пор, пока он не выбьется из сил, и тогда убивают. Уже через несколько часов он начинает уставать и на согнутых задних лапах возвращается к своим преследователям, которые слезают с лошадей и убивают его дубиной или суют ему в пасть какую-нибудь тряпку или старую шляпу, хватают за загривок, связывают и привозят живым домой. Коль рассказывает, что пастухи при табунах лошадей очень искусны в подобной охоте. Они бывают вооружены только палкой с железным набалдашником, которую очень ловко кидают в волка на всем скаку, при этом почти всегда попадают в цель, и волк часто валится от одного удара.

Лапландцы охотятся на волка очень оригинальным образом. Летом и среди зимы их северные олени часто подвергаются нападениям волков, и лапландцы почти ничего не могут с этим поделать; хотя у них есть ружья и они умеют с ними хорошо обращаться, но охота с ружьем им не так нравится, как та, которую мы сейчас опишем. Как только выпадет первый снег и на нем еще не успеет образоваться твердая корка, которая зимой выдерживает волка, лапландцы начинают готовиться к охоте. Единственным оружием им служит длинная палка, к концу которой приделан острый нож, так что орудие это похоже на копье. На ноги лапландцы надевают длинные лыжи, с помощью которых быстро двигаются по снегу. Тогда они отыскивают волка и преследуют его; он быстро бежать не может, так как до живота проваливается в снег и скоро устает, поэтому на лыжах его догнать нетрудно. Лапландцы все более и более к нему приближаются, и если преследование происходит в безлесной равнине, то волк погиб. Нож, привязанный к палке, обыкновенно покрывают роговыми ножнами, которые, однако, сидят так слабо, что падают от одного удара по шкуре волка; тогда на хищника начинают сыпаться удары острием ножа, пока он не протянет ноги. Большинство волчьих шкур, которые привозят из Норвегии, добыты лапландцами именно этим способом.

В Юрских горах кантона Ваад в Швейцарии существует, по словам Чуди, особое общество для волчьей охоты, которое имеет своих чиновников, заседания и особые суды. Трубный звук извещает об убиении волка; на деньги, полученные от продажи его шкуры, устраивается большой праздник, на котором не подчинившиеся приказу начальники пьют в наказание одну воду и опутываются соломенными цепями. Так как членом общества может стать только тот, кто присутствовал на трех удачных охотах на волков, то отцы часто берут с собой маленьких детей и держат их во время охоты на руках.

Волчьи шкуры пользуются большим спросом, из них, как известно, изготавливают ковры и полости *********. Самые большие и лучшие волчьи меха добывают на Скандинавском полуострове, в северной России (в Сибири) и северном Китае, и за них в Германии платят 10-25 марок. Шкуры из других стран стоят гораздо дешевле, 3-8 марок. Из Сибири привозят ежегодно в Европу 20-15 тысяч шкур. Кроме того, многие правительства платят премии за убитого волка, не обращая внимания на то, застрелен он, отравлен или пойман в ловушку. Из кожи волка в некоторых странах шьют перчатки и барабаны. Мясо волка, которое не едят даже собаки, употребляется, однако, как говорят, в пищу калмыками и тунгусами. В Испании, где шкура волка не имеет большой цены, охотники получают выгоду от убитого волка другим способом. Охотник кладет убитого волка на мула и отправляется с ним из села в село, сначала к владельцам больших стад; когда нужно, с волка сдирают шкуру и делают из нее чучело, которое показывают в каждой деревне, к немалому удовольствию молодого поколения. Владельцы больших стад платят иногда крупные суммы за убитого зверя, и, таким образом, может случиться, что охотник, при хороших условиях, за показ убитого волка получит довольно много денег.

Североамериканский волк ********** похож во всем на своего восточного родича: он так же силен, нахален и осторожен, как и восточный, и ведет себя вообще как наш волк. "Жизнь животных"